Александр Шульгин

Автор

Все статьи автора

Александр Шульгин: «Децентрализация — наше будущее»

Изоляционизм. «Бесполезные» люди. Цифровой суверенитет. Крах банков. Отмена наличных. Сегодня эти темы волнуют многих. Насколько велика будет роль государства в будущем? Три года назад я написал статью, которая вышла на Западе, а сегодня стала еще актуальнее. Предлагаю ее перевод к прочтению и приглашаю к дискуссии, так как тема будет продолжена в следующих материалах.

Пролог: «И даже не было намека на дождь, когда Ной построил свой ковчег».

Циклы

Представление о жизни как вечном круговом движении было обычным и характерным для древности. В античных обществах были распространены представления о цикличной смене веков в связи с повторяющейся сменой положения небесных светил, якобы регулирующих земные события.

Этот взгляд о циклическом развитии всего существующего в мире, помимо самых привычных форм циклов, таких как солнечные и лунные, осадочные (cycles sediments), биологические, жизненные циклы систем, был перенесен и на экономические циклы, состоящие из спадов и подъемов, и также на циклы смены политических форм. Самые известные бизнес-циклы, которыми пользуются экономисты, инвесторы, трейдеры, — это циклы Кондратьева, известные как волны Кондратьева, или К-волны.

В то время как Освальд Шпенглер, Арнольд Тойнби исходили из конкретных, локализованных во времени культур (цивилизаций), проходящих определенные циклы, марксистская наука отвергает как концепцию движения всемирной истории по замкнутым кругам, так и теории ее непрерывного механически-прогрессивного развития по прямой линии. Исторический материализм представляет ход всемирной истории как единый закономерный прогрессивный процесс смены общественно-экономических формаций, в котором, однако, движение происходит не по прямой, а по спирали, то есть некоторые присущие прежним ступеням исторического развития элементы повторяются, но уже на новой, более высокой его стадии.

Децентрализация

Слово «централизация» во Франции стало использоваться в 1794 году, когда руководство Директории после Французской революции создало новую правительственную структуру. Слово «децентрализация» вошло в употребление в 1820-х годах. «Централизация» вошла в письменный английский в первой трети 1800-х годов.

Алексис де Токвиль писал, что Французская революция началась с «толчка к децентрализации, но в конце концов стала расширением централизации».

В начале XX века в Америке одним из ответов на централизацию экономического богатства и политической власти было движение децентралистов. Они обвиняли крупное промышленное производство в уничтожении владельцев магазинов среднего класса и мелких производителей и ратовали за расширение прав на собственность и возвращение к мелкому производству и обособленному образу жизни.

Создано много книг и других работ, посвященных децентрализации. Дэниел Белл написал «Постиндустриальное общество», а Элвин Тоффлер — «Шок будущего» (1970) и «Третью волну» (1980). Книга футуриста Джона Нейсбитта 1982 года «Мегатренды» находилась в списке бестселлеров New York Times более двух лет, она была продана в количестве 14 млн экземпляров. Многие другие книги и статьи были опубликованы в эти годы. Стивен Каммингс писал, что децентрализация стала «революционным мегатрендом» в 1980-х годах.

Тем не менее все это до сих пор являлось своего рода волатильностью вокруг тенденции централизации, ровно так же, как бывает с экономическими циклами и биржевыми волнами, когда мы видим нисходящие и восходящие движения, сопровождающие долгосрочный тренд до того момента, пока не появилась технология, способная поменять мир, мироустройство и образ жизни. А вместе с технологией распределенного реестра, которую мы знаем как технологию Blockchain, подошло и должное время для большого цикла.

Начиная с эпохи Возрождения, последовавшей за колоссальным европейским кризисом, который произошел по ряду причин, включая и Малый ледниковый период (Little Ice Age), возникли новые прорывы в науке и инновациях, а затем началась технологическая революция. Образовалась сильнейшая централизация всего, будь то власть, инфраструктура, производство, распределение, финансы и медиа. И эта волна, этот цикл, была неизмеримо больше, нежели предыдущие циклы централизации.

К периоду 2000—2010 годов она достигла своего пика: социального, индустриального, финансово-долгового, геополитического. К тому времени подоспела и вышеупомянутая блокчейн-технология децентрализованного общественного реестра.

А значит, пришло время глобальной коррекции. Согласно терминам, принятым гениальным русским ученым Николаем Кондратьевым для описания экономических циклов, которые он открыл: рост, процветание, спад/рецессия, депрессия, — мы находимся сейчас в стадии начала рецессии. Ведь если есть циклы Кондратьева, которые исчисляются 50-летним периодом, а также более мелкие, как циклы Кузнеца, Жюгляра,  Китчина, то должны быть и более крупные. Вот к такому циклу A, к такой волне A, к такой вершине цикла мы исторически и подошли.

Генезис цифровых государств
Теория мировых систем (мировой системный анализ, или перспектива мировых систем)

Иммануил Валлерстайн и его последователи попытались раскрыть такую перспективу стабильной модели геополитического будущего, используя старую модель экономики и принимая во внимание трансформирующиеся цифровые технологии в качестве основы для будущего медиапространства, будущей New Media Space — Новой Среды Обитания.

В своей «Истории народов» 1910 года Генри Кэбот Лодж писал, что персидский царь Дарий I (550—486 до н. э.) был мастером организации управления, и при нем «впервые в истории централизация становится политическим фактом». Он также отметил, что это весьма контрастирует с децентрализацией Древней Греции.

Марксизм добавил акцент на социальный конфликт, на процесс накопления капитала и конкурентную классовую борьбу, акцент на соответствующую совокупность, преходящую природу социальных форм и диалектическое чувство движения через конфликт и противоречие. Что является предпосылкой к крупнейшей децентрализации и редистрибуции (перераспределению) капиталов.

Однако все это, наряду с другими попытками представить предстоящую геополитическую трансформацию, было тщетно, ибо никто ранее не мог предвидеть возникновение такой технологии, которая даст возможность полной децентрализации. При этом на полпути к ней возникнет предпосылка для нового акта децентрализованной централизации, что по Алексису де Токвилю является «толчком к очередной, более масштабной, чем когда-либо, децентрализации, но в конце станет еще большей или в итоге даже окончательной централизацией».

Участники фондовых рынков и трейдеры знают законы последовательности чисел Фибоначчи и волн Эллиотта и прочие производные цикличностей, а значит, и знают, что где-то на полпути бурного роста или крутого падения возникает точка подтверждения тренда — подтверждения своею волатильностью, отскоком или коррекцией, при понижательном тренде. То есть в нашем случае такая коррекция произойдет перед полной глобальной децентрализацией, которая будет самая мощная и оттого драматичная из всех прошедших, — «…децентрализация, которая в итоге даст окончательную централизацию».

Таким образом, на полпути к децентрализации, которая приведет к финальной глобальной геополитической и экономической централизации, возникнут новые цифровые образования — Союзы-Государства — Платформы. Вместо двухсот с небольшим государств и непризнанных образований возникнут семь цифровых Союзов — экономических платформ. Государство-Союз будет как цифровая платформа, как цифрой сервис SaaS (State as a Service).

Семь цифровых платформ — это семь digital single markets, объединенных не столько по географическому контуру, хотя, конечно, и это будет в какой-то мере играть роль, сколько по общности культуры, традиций и менталитета. Это будут относительно равные по населению и ресурсам Союзы, которые в какой-то степени все вынужденно объединятся для сосуществования в новой парадигме. У ряда стран есть технологии и навыки, у других стран — ресурсы, у третьих — энергия.

Энергия, особенно электрическая, станет играть все возрастающую роль, ибо вычислительная мощность (computing power) децентрализованных систем будет нуждаться в нарастающем энергопотреблении человечества. Уже сейчас инфраструктуры, работающие с Etherium, потребляют столько же энергии, сколько и государство Кипр (а на сегодня дата-центры и серверы, вычисляющие блоки Bitcoin, — как десятки государств. — Прим. автора). Что произойдет, когда Интернет вещей, промышленный Интернет вещей, «умные производства», «умные города» и так далее станут обычным явлением? Когда вокруг нас сотни миллиардов постоянно подключенных устройств, потребляющих огромное количество энергии, станут потреблять ее еще больше сами, вдобавок электроэнергия будет уходить на поддержание всей этой инфраструктуры и, главное, на постоянные полезные вычисления (Data Mining) для поддержки обмена данных в реальном времени, для нашего будущего, для будущей экономики знаний — мудрой экономики?

И если в 2016 году цифровая экономика уже занимала большую часть пирога, около 16% мирового ВВП, при этом ее доля в США составляла 35%, а в Китае — 13%, то к 2035-му до 80% всей глобальной экономики будет приходиться на цифровую среду. Более 50% услуг будут оказываться в самой цифровой среде, около 50% товаров и продуктов будут непосредственно создаваться и распространяться в этом же цифровом пространстве. Каждое из семи союзов — Цифровых Государств будет иметь свою стандартизацию и тем самым защищать экономический суверенитет.

Оно и понятно, софтверизация, цифровизация, роботизация и автоматизация несут громадные риски нового луддизма, когда лишенные работы массы населения будут тяжелым ярмом на шее у общества — им нужно будет выплачивать безусловный базовый доход, и иммиграция иностранных/иносоюзных цифровых граждан в экономику других союзов будет весьма болезненна и экономически, и социально для существующих обществ. Потому защита новейшими сетевыми экранами — firewalls — и принятыми собственными стандартами для цифровой среды будет мощнейшим заслоном, сопоставимым с физическими стенами со рвами из темных веков истории. Общение между союзами будет идти через кибершлюзы (gateways). Тотальный изоляционизм. Его начало мы уже видим: Китай, Brexit, политика Трампа, политика Путина и так далее. Вся текущая мировая напряженность — это есть попытка позиционирования перед геополитической трансформацией, децентрализацией и заменой всей монетарной системы в первую очередь.

Все будет довольно децентрализовано для общества в таком союзе, однако централизация пройдет через свою собственную метаморфозу. И Алексис де Токвиль, если бы он был жив, сказал бы, что «толчок к финальной децентрализации был успешен... но в конечном итоге стал абсолютной централизацией».

Децентрализация в виде семи цифровых платформ необходима, чтобы сделать следующий, последний шаг, а именно — глобальную децентрализацию, использующую гиперцентрализацию управления и контроля с помощью единого общего гипермозга всего человечества в нашем маленьком доме под названием планета Земля. На ней уже не будет никакой реальной конфиденциальности, да и сбежать с нее будет некуда, как пассажиру с подводной лодки.

Останется лишь одно: получать радость в полном децентрализованном обществе. Если сумеем, если позволят накопленные лайки — социальный кредит доверия, за которые мы все и всё и будем обменивать.

Ведь денег-то уже не будет.