Опрос: почему я иду на субботний митинг

Пять финансистов отвечают корреспонденту Finparty на вопрос, почему они идут в эту субботу на митинг на площади Революции (upd перенесен на Болотную площадь) против выборных фальсификаций.

В эту субботу на площади Революции в Москве запланирован санкционированный митинг против выборных фальсификаций. Судя по странице мероприятия в Facebook, на него собираются идти уже свыше 20 000 человек, среди них немало финансистов. Пятеро из них объясняют, почему они решили выразить свою гражданскую позицию.

Александр Винокуров, инвестор:

− Потому что я знаю, что партия «Единая Россия» не могла без фальсификаций набрать в Москве почти 47% голосов. Хочу, чтобы они знали, что мы это знаем.

Регина Гирфанова, портфельный управляющий:

− Мне бы хотелось жить в правовом государстве с гарантией соблюдения моих прав. Есть аргументы типа «нечего вопить на митингах, надо делом заниматься», но и Магнитский занимался, и Чичваркин занимался, плюс многих других людей, спешивших по своим обычным делам, переехали автомобили с мигалками. Нарушались права отдельных людей, и мы считали, что это нас не касается. А вот сейчас прав лишили нас всех, и защитить уже некому: у нас больны и суды, и полиция. И еще − финансовый центр лишь увеличением продолжительности торговой сессии и работой в выходные не построишь.

Андрей Бабенко, инвестор:

− Потому что я не верю существующей власти и хочу позаботиться о будущем своих детей, чтобы они жили в стране, где соблюдаются законы. Нужно или валить за кордон или идти на митинг, третьего не дано. Хотя сейчас России очень не хватает Бориса Николаевича, как в 1991 году ... Нет еще у оппозиции лидера, а потому «оранжевой» революции у нас пока не будет.

Алексей Рожков, замредактора отдела финансов «Ведомостей»:

− Потому что хочу жить в нормальной стране, хочу ходить по улицам и не бояться ментов.

Екатерина Новокрещеных, вице-президент ММВБ:

− Потому что мне тоскливо, что одна партия, злоупотребляя властью, навязывает себя всему обществу. Я бы предпочла, чтобы роль «Единой России» в определении судьбы страны и моей, как ее гражданина, соответствовала реальной доле сторонников этой партии − то есть процентам тридцати.